Читаем без скачивания Литературный оверлок. Выпуск №4 / 2017 - Руслан Гавальда

Литературный оверлок

Выпуск №4 / 2017

Авторы: Евсеенко (мл) Иван, Вахитова Лилия, Гвоздев Илья, Краснова Татьяна, Боочи Ольга, Сычиков Яков, Романов Дмитрий, Столбовский Евгений, Гавальда Руслан, Шенкарь Светлана, Дурманкопытов Господин, Нюнькин Александр, Раевский Дмитрий, Луданов Илья, Ермохин Николай, Бунякина Ольга

Редактор Иван Евсеенко (мл)

Переводчик Ольга Боочи

© Иван Евсеенко (мл), 2017

© Лилия Вахитова, 2017

© Илья Гвоздев, 2017

© Татьяна Краснова, 2017

© Ольга Боочи, 2017

© Яков Сычиков, 2017

© Дмитрий Романов, 2017

© Евгений Столбовский, 2017

© Руслан Гавальда, 2017

© Светлана Шенкарь, 2017

© Господин Дурманкопытов, 2017

© Александр Нюнькин, 2017

© Дмитрий Раевский, 2017

© Илья Луданов, 2017

© Николай Ермохин, 2017

© Ольга Бунякина, 2017

© Ольга Боочи, перевод, 2017

ISBN 978-5-4485-8878-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От составителя

Четвертый выпуск «Литературного оверлока» предлагает к прочтению произведения поэтов и прозаиков, как ранее публиковавшихся в альманахе, так и публикующихся в нём в первый раз. Большая их часть находится на этапе писательского становления, но есть авторы давно нашедшие себя в мире современной литературы.

Некоторые жанры литературного творчества представлены в издании впервые, в частности крупная проза, публицистика и драматургия. В это связи хотелось бы обратить внимание читателя на повесть Руслана Гавальда «Путешествие Даджжаля по пустыне», повесть Ильи Луданова «Вьюга» и комедию Николая Ермохина «Спиннинг».

Для меня, как составителя, самым дорогим в данном выпуске является размещение в разделе Отечественная классика рассказа моего отца «Петька», написанного в начале семидесятых годов прошлого века. Уверен, соседство начинающих авторов с признанными мастерами художественного слова подвигнет первых к созданию новых высокохудожественных произведений.

Читайте и перечитывайте альманах русской поэзии и прозы «Литературный оверлок».

ПРОЗА

Руслан Гавальда

Руслан Гавальда родился в 1990 году в Казани. В 2010 году окончил педагогический колледж г. Бугульма по специальности «иностранный язык». В настоящее время живет в Москве, работает литературным критиком-фрилансером. Закончил в 2016 году Литературный институт им. А. М. Горького (семинар прозы Сергея Толкачева).

Путешествие Даджжаля по пустыне

(повесть)

I. Святой из Кыргызстана

Когда стал достоянием гласности тот факт, что его святейшеству муфтию киргизского города Ош Абдуллаху Амину жить осталось два месяца, журналисты всего мира возжаждали эксклюзивных интервью с рабом Кроткого, которому на тот момент перевалило за восемьдесят. Конечно, знаменит он был и прежде, однако же всех изрядно удивил тот факт, что к одру киргизоговорящего муфтия застремились даже представители столь известных мечетей, как «аль-Харам» (мы не позволили себе перевести название) и «Мескита», «Великая мечеть Дженне» и «мечеть шейха Зайда». Таким образом, за два месяца до своей кончины Абдуллах Амин смог оценить поистине всемирный масштаб своей славы.

Рассматривал предложения его секретарь, и отбор производил весьма жесткий. Он отсеял все иноязычные газеты, поскольку умирающий говорил только по-киргизски и не доверял переводчикам; исключил цветных репортеров, так как с возрастом достопочтеннейший все чаще позволял себе расистские выпады, идущие вразрез с его глубинными убеждениями, не жалуя темнокожих, желтокожих и белых (короче, отдавая предпочтения только смугленьким, ибо лишь они были таковыми, какими и должны быть люди – румяными, прожаренными, а не перегоревшими или сырыми) – специалисты-религиоведы, в некоторой растерянности, отнесли это к старческим выходкам; наконец, секретарь вежливо отказал телевизионным каналам, глянцевым журналам для женщин, газетам, имевшим репутацию политизированных, и, в первую очередь, специализированным медицинским изданиям, которых особенно интересовал вопрос, как ухитрился великий человек захворать столь редкой формой рака.

Диагнозом своим Абдуллах Амин где-то даже гордился: у него обнаружили тяжелый случай синдрома Эльзенвиверплаца, в обиходе называемого «раком хрящей», – это заболевание было открыто поименованным ученым в XIX веке в Кайенне, у небольшого числа каторжников, осужденных за сексуальное насилие, сопряженное с убийством, и с тех пор больше нигде не было зарегистрировано. Муфтий воспринял приговор врачей как неожиданный подарок судьбы: при своей дебелой комплекции (выглядел Амин, вдобавок по традиции весьма не лишенный растительности на лице и теле, всё же вылитым евнухом, если бы не голос), он больше всего боялся умереть от пошлой сердечно-сосудистой недостаточности. Сочинив себе эпитафию, он не забыл упомянуть звучное имя врача-тевтонца, благодаря которому ему посчастливилось красиво и с достоинством покинуть этот мир.

По правде говоря, тот факт, что тяжелый на подъем толстяк дожил до восьмидесяти трех лет, поставил в тупик всю современную медицину. Он был так тучен, что уже много лет не мог самостоятельно передвигаться; при этом плевал на рекомендации диетологов и жрал как свинья. К тому же он курил гаванские сигары – по двадцать штук в день. Правда, пил очень умеренно, а от половой жизни воздерживался с незапамятных времен – только этим могли объяснить врачи бесперебойную работу заплывшего жиром сердца. Тем не менее его долгая жизнь оставалась для науки такой же загадкой, как и синдром, развитие которого должно было вскоре ее оборвать.

Немало печатных изданий по всему миру выразили свое возмущение неподобающей шумихой вокруг его близкой кончины; эти самокритичные выступления вызвали встречное движение публики, о чем свидетельствовала обширная читательская почта. Однако, в полном соответствии с законами о СМИ, с тем большим нетерпением ждали на всех континентах репортажей немногих удостоившихся аудиенции журналистов.

Биографы уже точили перья. Издатели готовились к схватке. Нашлись, конечно, и такие интеллектуалы, которые задавались вопросом, не дутая ли величина эта мировая знаменитость и действительно ли столь весом вклад Абдуллаха Амина в мировую культуру. Не был ли он всего лишь пройдошистым наследником истинных, но недооцененных творцов? Приводились имена авторов, известных единицам, произведений которых сами господа религиоведы не читали, что позволяло им проявить проницательность.

Он жил не один, а держал одно единственное домашнее животное – любимого сомалийского ишака по кличке Аистаил. Каждый день около пяти часов одна мужественная медсестра приходила его мыть. Названных факторов обеспечила агонии Абдуллаха Амина исключительный резонанс. Вне всякого сомнения, она была просто обречена на успех.

Муфтий, имевший на своем счету двадцать две религиозные книги, проживал в скромном многоквартирном доме на первом этаже: его устраивало отсутствие лестниц, поскольку передвигался он только в инвалидной коляске. Хотя делать за него покупки он не доверял никому и за продуктами выезжал сам в близлежащие магазины. Его Аистаил жил в том же доме четырьмя этажами выше, но встречаться со своим хозяйном лично по возможности избегал; Амин регулярно звонил ишаку по телефону, и неизменно начинал разговор одними и теми же словами: «Сожалею, дорогой Аистаил, но я еще не умер», затем он просто слушал блеенье или дыханье своего ишака.

Удостоившимся высокой чести журналистам секретарь тем не менее не уставал повторять, какое доброе у старика сердце: разве не перечислял он ежегодно половину своих доходов благотворительным фондам? И разве не проявляются эти глубоко скрытые душевные качества в героях его книг-притч? «Конечно, он всем дает жизни, и мне первому, но, уверяю вас, его злобная личина – не более чем кокетство; с виду этот толстяк – скала, кремень, но под напускным бессердечием он прячет нежную и ранимую душу». Разглагольствования секретаря щелкоперов отнюдь не успокаивали; впрочем, им вовсе не хотелось, чтобы рассеялся страх, предмет зависти многих, окружавший их романтическим ореолом, как корреспондентов в горячих точках.

Известие о скорой кончине пришло шестого января. Шестого февраля первый журналист, допущенный к муфтию, вошел в святая святых. В квартире было темно, и он не сразу различил массивную фигуру в инвалидном кресле посреди гостиной. Замогильный старческий голос произнес невыразительное «добрый день», более никак его не подбодрив, отчего бедняга совсем скукожился.